14 октября 1948 года произошло огромное но своему значению событие на фронте культурного строительства нашей страны. Совет Министров СССР принял особое постановление: "О мерах улучшения охраны памятников культуры" с приложенным к нему "Положением об охране памятников культуры" [1] .
Это постановление никак нельзя расценивать только как юридический документ, регламентирующий деятельность государственных учреждений по сохранению культурного наследия нашей родины и уточняющий ответственность их в этой области.
В то же время он не имеет цели подвести 30-летние итоги деятельности государственных органов в этом направлении.
Новое постановление Правительства — прежде всего руководство к действию. В этом и заключается его основное значение. Только так его должны понимать те ведомства, которые несут основную ответственность за сохранение нашего культурного наследия, а также и мы, собравшиеся сегодня члены Научно-Методического Совета.
Я не буду углубляться в историю организации охраны памятников старины и искусства в дореволюционной России. Отмечу только одну характерную черту из прошлого, показывающую, насколько примитивно и узко понимались иногда задачи но сохранению исторических ценностей государства.
В начале XX столетия, как вы знаете, в русском обществе заметно вырос интерес к старине, к древнерусской архитектуре, к древнерусскому изобразительному искусству, к археологическим изысканиям и т. д. В связи с этим возникла и общественная, и чиновничная инициатива к выработке специального закона "Об охране памятников старины".
С 1904 года велась подготовительная работа, но закон так и не появился на свет вплоть до Октябрьской революции. Основной помехой упорядочению этого дела в прошлом было неограниченное ничем право личной собственности в условиях буржуазного государства.
Как можно было охранять памятники гражданской архитектуры дореволюционной России, когда любой особняк, любая усадьба могли быть снесены, перестроены, надстроены и т. д., если они принадлежали частным владельцам? Как можно было предупредить распашку или любительскую раскопку курганов или городищ, если они были расположены на землях частных владельцев?
Вам понятно поэтому, какой огромный переворот в деле охраны памятников архитектуры, археологии, искусства, истории и пр. совершила Великая Октябрьская революция.
Ленинские декреты "о национализации некоторых художественных собраний" [2], "о проведении обязательного учета памятников старины и искусства, находящихся во владении частных лиц" [3], "о специальных средствах на содержание памятников искусства и старины" [4] и т. д., а также широко развернувшееся строительство сети музейных учреждений, художественных, краеведческих, историко-революционных и мемориальных музеев сыграли огромную и решающую роль в сохранении культурных ценностей нашей Родины.
Тем не менее органы охраны на основе этих первых постановлений не сумели и не смогли построить крепкую систему учета и сохранения памятников культуры — произведений монументальной живописи, исторических памятников, зданий историко-архитектурного значения и т. п. В значительной степени их деятельность велась эмпирически, от случая к случаю, и ограничивалась, по существу, только контрольными функциями.
Новый законодательный акт от 14 октября 1948 года совершенно на новых, весьма широких, основаниях строит государственную охрану культурного достояния СССР. Это-то и заставляет нас воспринимать его как одно из важнейших мероприятий на фронте культурного строительства нашей Родины.
Мне нет надобности излагать вам все детали нового постановления Правительства. Оно вам всем, вероятно, хорошо известно. Я считаю поэтому своим долгом остановиться только на самых основных положениях его.
В нем впервые введено как обязательное и основное мероприятие — составление в течение 1949 года Государственных списков памятников архитектуры, монументальной скульптуры, археологических, исторических, мемориальных памятников.
Совершенно очевидно огромное практическое значение этой меры для обеспечения сохранения памятников культуры. Реальные результаты оформленного государственного учета памятников культуры будут колоссальны. С момента опубликования государственных списков ни одно учреждение, ни одна организация, ни одно ведомство не сможет прикрыть свою виновность в разрушении или повреждении памятника культуры ссылкой на свою неосведомленность — памятник он культуры или нет.
В то же время списки памятников весьма нужны самим органам охраны, так как они определяют общий объем и размах их деятельности.
Наконец, они весьма ценны и для научных учреждений и отдельных научных специалистов, занятых изучением нашего наследия.
Впервые новое постановление так широко и научно обоснованно определило само понятие памятников культуры, включив в их перечень не только памятники архитектуры, искусства, археологии, истории, в том числе историко-революционные, военно-исторические и пр., но и памятники истории техники, памятники социалистического строительства и мемориальные. Такое расширение задач и масштаба деятельности государственных органов, осуществляющих сохранение культурного наследия Советского Союза, значительно повышает их ответственность за выполнение этого государственного задания. Они должны так организовать свою работу и так энергично претворять в жизнь новые указания Правительства, чтобы уже в ближайшие годы больше не было забытых или оставленных без охраны памятников культуры.
Нам очень хотелось бы, чтобы широкий ноток писем от населения о заброшенных исторических памятниках, о забытых могилах наших выдающихся соотечественников, о превращающихся в руины историко-архитектурных зданиях и т. д. значительно ослабел. Этим воочию был бы продемонстрирован благоприятный перелом в деятельности наших охранных органов. Их деятельность не должна ограничиваться только контрольными функциями. Им отныне предоставлена возможность активно участвовать в оказании конкретной помощи разрушающимся памятникам культуры.
В особенности это ясно видно из расширения основных функций органов охраны архитектурных памятников. В новом постановлении Комитету по делам архитектуры не только разрешено организовывать научно-реставрационные производственные мастерские, но и ему обеспечено в плановом порядке получение материалов и средств для реставрации памятников, не находящихся в арендно-хозяйственном использовании. Впервые на Советы Министров Союзных Республик возложена обязанность предусматривать в их народно-хозяйственных планах материалы и средства на поддержание и реставрацию тех памятников культуры, которые могут служить только для культурно-просветительских целей.
Нужно надеяться, что с изданием этого постановления больше не будет памятников архитектуры, покорно ждущих своего неизбежного конца.
Не будет больше башен кремлей и исторических крепостей, древних монастырских стен, десятками .чет тщетно ожидающих самого элементарного и несложного ремонта. Мы уже больше не будем слышать воплей об ужасном состоянии ярославских и ростовских фресок в церквах, отданных для музейного использования.
Добавочные оперативные функции органов Комитета по делам архитектуры не являются каким-то исключением но сравнению с другими ведомствами, участвующими в охране культурного наследия СССР.
Впервые с такой четкостью и полнотой в постановление об охране памятников введен особый раздел "охрана музейного имущества". Это новшество, несомненно, весьма укрепляет общую организацию дела сохранения культурных ценностей страны, если так можно выразиться, движимых памятников культуры, как-то: предметов искусства, археологических коллекций, мемориальных материалов, исторических вещей.
Наиболее действенный прием продления существования их — это перемещение подобного рода памятников в музейные условия. Само собой разумеется, что многочисленные случаи перебросок музеев из одного здания в другое, частичное занятие их помещений посторонними организациями, поселение в музейных зданиях жильцов, совмещение музеев с магазинами и общежитиями трагически отзывались и отзываются на состоянии их коллекций и иногда становятся причиной гибели весьма ценных памятников культуры.
Надо полагать, что теперь все эти темные стороны положения музеев на периферии отойдут в область предания.
Я не буду больше приводить примеров тех новых или по-новому сформулированных указаний по охране памятников, которые содержатся в изобилии в этом поистине "историческом документе". Если вы внимательно сами с ним ознакомитесь, то легко убедитесь в огромных достоинствах его. Мне хочется сосредоточить ваше внимание сейчас на одном пункте, тоже относящемся к категории "новинок". Я имею в виду пункт 11 постановления Правительства.
На основании этого пункта Академии наук СССР разрешено образовать "научно-методический совет по охране памятников культуры" при Президиуме Академии.
На этот Совет возложены три первостепенных задачи:
1) осуществление научно-методического руководства по делам охраны и изучения памятников культуры,
2) совершенствование научных методов реставрационных работ,
3) установление научной классификации памятников культуры.
Начну рассмотрение основных направлений и задач деятельности Научно-Методического Совета с вопроса об участии его в разработке научной классификации памятников культуры.
Как понимать это выражение — "научная классификация" памятников? Следует ли Научно-Методическому Совету разработать такую классификационную таблицу для памятников культуры, по аналогии с таблицей Менделеева для химических элементов, таблицу, с помощью которой механически можно было бы определить, к какой категории относится тот или иной памятник культуры? Например, установить рая навсегда, что Болгары — комплекс историко-архитектурных сооружений, а не территория для археологических изысканий. Что склеп Деметры с античной росписью - памятник монументальной живописи, а не сооружение, имеющее историко-архитектурное значение. Что руины крепостей — памятники военного инженерного зодчества, а не памятники военно-исторических событий.
Конечно, не спорами абстрактно-теоретического характера, не наукообразной схоластикой мы должны заниматься. Мы должны обеспечить научное руководство весьма сложной работой но конкретному распределению всей массы памятников культуры между Комитетом по делам архитектуры, Комитетом по делам искусства и шестнадцатью Комитетами но делам культурно-просветительных учреждений союзных республик, иначе говоря, мы должны уточнить ответственность каждого центрального органа охраны за те памятники, которые так широко охвачены этим постановлением.
Все споры межведомственного характера, все пропуски отдельных памятников культуры вследствие несогласованности работы по составлению списков памятников культуры многочисленными органами охраны, все пропуски памятников из-за неосведомленности административных органов с результатами научного изучения памятников должны быть нами вовремя обнаружены и исправлены до внесения списков в Совет Министров СССР или в Советы Министров Союзных Республик на утверждение. В этом, как мне кажется, и состоит в основном наша классификационная работа.
Особо стоит вопрос о разделении памятников на общесоюзные, общереспубликанские и местные. Для каждого практически работавшего над изучением памятников культуры совершенно очевидно, что разделение их на категории является делом абсолютно произвольным и условным. Для науки все памятники культуры имеют большой и заслуженный интерес, так как нет памятников, которые были бы совершенно тождественными, а поэтому и малого научного значения. Благодаря такой индивидуальной значимости отдельных памятников культуры трудно найти такой универсальный критерий, который бы позволял не случайно, а научно-обоснованно относить одни к памятникам общесоюзным, другие к союзно-республиканским [5], третьи к местным.
Однако сугубо практически жизненные требования заставляют нас пока заняться и этой сложной и мало благодарной работой. Наша страна изобилует богатейшим фондом памятников культуры. Если памятники архитектуры и исторические памятники исчисляются тысячами, то число археологических памятников приходится выражать цифрами с огромным количеством нулей. Чем энергичнее развивается вширь и вглубь раскопочная деятельность советских научно-исследовательских и музейных учреждений, тем быстрее, в геометрической прогрессии, растет число памятников археологии, подлежащих охране государства.
Само собой разумеется, что нельзя и думать о том, что государственные денежные и материальные средства могли бы обеспечить уже сейчас все нужды охранных органов при проведении мероприятий но надзору за состоянием памятников культуры и обеспечению их охраны.
Вполне естественно, что вначале придется концентрировать свое особое внимание и свою работу на важнейших объектах, чтобы не распылять государственные средства и строительные материалы на большое число объектов. Этим можно бесспорно оправдать выделение категории памятников общесоюзного значения. Такое выделение можно подкрепить и некоторыми научными соображениями. Усилия но сохранению памятников выдающегося научного значения следует сосредоточивать в каком-нибудь одном органе, а не случайно распределять ответственность за их содержание между различными органами охраны, например, заботу о группе памятников архитектуры домонгольского периода, заботу об остатках греческих и римских поселений на юге СССР, в Причерноморье, о важнейших памятниках Великой Отечественной войны, историко-революционного движения.
Менее всего может быть оправдано выделение памятников местного значения. Очень часто приходится наблюдать в стремлении образовывать группу местных памятников желание сбросить ответственность за охрану большей части памятников на местные органы.
С подобными тенденциями мы должны решительно бороться. Мы должны добиваться, чтобы в списки местных памятников вносились только те из них, которые действительно тесно связаны с местной историей, с местным бытом, местным искусством.
Для того, чтобы внести в эту работу необходимую ясность и продуманность, следует уже в ближайшее время центральным органам охраны памятников культуры внести в Научно-Методический Совет через своих официальных представителей принципиальные соображения по вопросу о разделении памятников на категории.
Весьма тесно связан с проблемой научной классификации памятников культуры вопрос о заповедниках, предусмотренный пунктом 5 "Положения об охране памятников культуры".
Научно-Методическому Совету не следует выдвигать проекты заповедников от случая к случаю. Целью организации заповедников является стремление поставить в особо благоприятные условия те памятники культуры - комплексного характера, которые имеют особое научное, историческое или художественное значение. Ясно, что решение об организации каждого отдельного заповедника должно приниматься в перспективе разработанной системы подобных историко-культурных учреждений.
На протяжении последнего десятилетия постановлений об объявлении новых заповедников культурно-исторического значения было немного. Б[ывший] Загорский монастырь, б[ывший] Андроников монастырь — заповедник имени Андрея Рублева, Пушкинские заповедники [6] и некоторые другие. Часть из этих заповедников пока не смогла осуществить возлагавшиеся на них надежды в смысле улучшения положения памятников.
Думаю, что весьма полезно было бы от ведомств получить конкретные данные о современном положении уже существующих заповедников, для того, чтобы избежать ошибок прошлого в этом весьма сложном деле, имеющем огромное значение для обеспечения более углубленного изучения памятников культуры.
В частности, при проектировании новых заповедников следует руководствоваться не только узковедомственными интересами, но и учитывать одновременно потребности соответствующих научно-исследовательских учреждений и организаций Академии наук СССР и музеев. Именно с такой точки зрения Научно-Методический Совет и должен будет рассматривать основные цели заповедника, его профиль работы, его положение, его права и обязанности, внутреннюю структуру.
Позвольте теперь обратить ваше внимание на другой важный раздел работы нашего Совета, указанный в постановлении Совета Министров СССР, а именно, позвольте перейти к проблеме "усовершенствования научных методов реставрационных работ".
Наш век совершенно сказочного развития науки и техники заставляет тех, кто близко стоял к делу реставрации, иногда с завистью смотреть на колоссальные успехи химии, физики, технологии, на появление новых совершенно замечательных приборов для физических исследований, открытие новых методов физического и химического изучения материи, на появление многочисленных новейших составов, предохраняющих металл от коррозии, новейших клеев, обладающих совершенно невероятной силой скрепления, и т.д.
На фоне этой почти фантастической картины расцвета современной техники и методики научно-исследовательской работы область реставрации для постороннего взгляда кажется тихой заводью, в которой приемы и рецептура реставраторов далекого прошлого без существенных изменений дожила и до наших дней.
По существу это, конечно, не так.
Октябрьская революция дала большой толчок к развитию и усовершенствованию техники реставрации, изъяв это огромное но значению дело из рук реставраторов частников и передав его специальным государственным учреждениям, заботившимся о сохранении нашего культурного наследия.
Государственные Центральные реставрационные мастерские Наркомпроса, Институт археологической технологии Академии истории материальной культуры, реставрационные мастерские в Государственной Третьяковской галерее, в Музее изобразительных искусств им[ени] А. С. Пушкина, в Государственном Эрмитаже, в Государственном Историческом музее и, наконец, недавно открытая Государственная Центральная художественная реставрационная мастерская Комитета по делам искусств внесли большой вклад в дело разработки новых методов реставрации, конструирования новых приборов и внедрения в практику реставрации рентгеноскопии, кварцевых ламп и т. п.
Во многих отношениях советская реставрационная техника явно идет впереди западноевропейской практики. Но самое главное это то, что к реставрации памятников культуры мы относимся гораздо научно-принципиальнее, чем это имеет место на Западе. Советские искусствоведы, археологи, архитекторы, реставраторы энергично боролись и борются со всякими попытками уйти от научных требований в сторону эстетики, в сторону максимального подновления утраченных или пострадавших частей памятника.
Для того чтобы не быть голословным, я считаю необходимым привести для примера ряд интересных конкретных достижений в области реставрации из практики последнего времени. Руководитель реставрационной мастерской Государственной Третьяковской галереи Е.В. Кудрявцев, автор ряда очень полезных пособий и книг по технике реставрации масляной живописи, разработал два великолепных прибора, которые весьма облегчают некоторые производственные реставрационные процессы и улучшают результаты работы. Я имею в виду его прибор с электронагреванием для укрепления красочного слоя в местах его отставания от грунта и его электронагревающийся прибор для получения горячей струи паров спирта для удаления поверхностных пятен потускневшего лака. Старший реставратор Государственной Центральной художественной реставрационной мастерской Комитета [по делам] искусств А.К. Крайтор разработала и ввела в реставрационную практику "холодный" способ выправления вздутостей, появляющихся на поверхности картин вследствие сморщивания ее холста. До этого "холодного" способа был распространен прием разглаживания холста сильно нагретыми утюгами и помещение холста под значительный по весу пресс. Теперь для пострадавших картин мы можем путем постепенного растягивания добиться тех же результатов, что и при старом способе. Но зато нам обеспечено, что картине не нанесено никаких повреждений ни сильным жаром, ни сильным давлением. Этот "холодный" способ гораздо лучше гарантирует сохранность картин и сужает область применения в реставрации нагретых утюгов, которые иногда в руках малоискусных реставраторов являются причиной ожога или механического повреждения поверхности красочного стоя.
Наконец, в Советском Союзе очень далеко продвинулись опыты по сниманию верхних слоев масляной живописи с древних икон в случаях полной записи их древнего изображения. Эти опыты были начаты известным, ныне покойным, реставратором Е.В. Богословским, продолжены его учениками. Года два тому назад для спасения от гибели масляной росписи художника М.А. Врубеля в Кирилловской церкви в Киеве пришлось решиться на снятие со стены большой композиции его "Плач богоматери". Первая часть работы, самая рискованная, доведена до конца благополучно. Осталось его укрепить на холсте или на дереве. Работа была произведена реставраторами С.С. Чураковым и П.И. Плехановым.
Рассказывая вам о ряде значительных успехов в области реставрационной работы, я менее всего хотел создать у членов Совета представление, что нам не придется особенно заботиться об усовершенствовании методов реставрационной работы и что с этим сектором нашей научно-методической деятельности обстоит относительно благополучно.
Я привел их только для того, чтобы рассеять сложившееся предвзятое мнение об особой отсталости этого участка музейной деятельности, об особой консервативности реставраторов-практиков, о ненаучности их приемов и ненадежности их рецептуры, разработанной часто эмпирически, а не аналитическим путем.
Еще больше вы убедитесь в справедливости мною сказанного, если познакомитесь с результатами реставрационных работ, выполненных за последние 30 лет. Реставрированные за это время величайшие произведения искусства ярко демонстрируют, насколько высоко в общем стоит наша реставрационная техника, насколько сложные задачи она может разрешить и насколько доброкачественна работа ведущих специалистов этого дела.
И тем не менее практические задачи сохранения памятников культуры предъявляют все новые по характеру требования к специалистам реставраторам, работающим над задачей спасения памятников культуры от явно аварийного состояния. Эти трудные но исполнению требования большею частью появляются из-за того, что система охраны не ставит своей первейшей задачей обеспечить памятникам культуры более или менее нормальные условия их существования.
Храмы с фресками стоят с худыми крышами. В подавляющем числе случаев за фресками нет элементарного ухода. Здания, в которых они находятся, надлежащим образом не вентилируются. Внутри допускается установка времянок (в Тульском соборе) с железными трубами. Никто не обращает внимания на появление плесени. Никто не принимает меры к ее устранению. Никто не интересуется колебанием в этих храмах с фресками и древними иконами температуры и влажности.
Ясно, что реставратору приходится в своей работе встречаться с таким комплексом различных явлений и химического и биологического порядка, что найти верный путь к нейтрализации действия разрушительных процессов не всегда удастся. Тем более, что часто разрушительные процессы переходят на штукатурный слой, и тогда вопрос о спасении фресок становится особенно трудновыполнимым.
Тем не менее у нас не должны опускаться руки и мы обязаны настойчиво искать новые технические приемы, привлекать к этим поискам ученых- специалистов химиков, биологов, физиков. Мы должны энергично добиваться, чтобы эти специалисты нам давали не только исчерпывающий анализ причин и характера заболевания, но и помогали найти конкретные пути нейтрализации разрушительных действий последнего.
Есть еще такие вопросы реставрационной практики, которые еще до сих пор не получили удовлетворительного решения несмотря на все усилия специалистов. Я имею в виду поверхностное шелушение красочного слоя в фресковой живописи. На некоторое время мы можем приостанавливать эти вредные процессы разрушения. Тем не менее у нас уже накопился материал, свидетельствующий нам о том, что подобные болезни красочного слоя склонны через несколько лет к новому возврату.
О достижениях и развитии новых приемов реставрации не трудно найти [примеры] в области укрепления и восстановления памятников архитектуры. Крепкие снаружи древние здания порой тоже обнаруживают предел своего нормального существования. В них появляются признаки неуклонного разрушения отдельных, но часто важнейших их конструктивных элементов.
Примером может служить Дмитровский собор во Владимире, у которого в аварийном состоянии находится один из четырех пилонов, поддерживающих главу храма и его своды. В прошлом над этим особенно не задумывались. Просто переложили бы наново этот пилон. Советская реставрация пытается этой износившейся части конструкции собора возвратить нужную силу сопротивления его нагрузке путем нагнетания в его кладку укрепляющего раствора. Нот вам пример рождения новой реставрационной техники в области архитектуры.
Вы можете убедиться, что для экспериментов имеется широкое поле деятельности, и нам остается лишь подумать, в какой форме наиболее действенно было бы участие Научно-Методического Совета в этой области. На два момента из области реставрационного дела я хотел бы обратить ваше особое внимание.
Нельзя не признать, что разработке и внедрению в повседневную реставрационную практику новых методов реставрации особенно мешает малая связь реставрационных ячеек и отдельных реставраторов друг с другом. Одним словом, в реставрационной практике нет налаженного постоянного обмена опытом.
Музейные реставрационные мастерские и Центральная художественно-реставрационная мастерская работают слишком замкнуто и разобщенно. Задача Научно-Методического Совета — найти организационные формы объединения реставрационной работы.
Второй бросающийся в глаза факт, до сих пор никем не отмеченный, — это явный упадок того сектора реставрационного дела, который имеет своей основной задачей консервацию и реставрацию археологических предметов и материалов.
Реорганизация Академии истории материальной культуры в институт, к сожалению, оставила в тени развитие как раз археологической технологии. Институт, работавший в этой области при Академии истории материальной культуры, был ликвидирован начисто. Выдающиеся реставраторы, проф. Тихонов и М. Фармаковский умерли. Виднейшие консультанты потеряли интерес к проблемам реставрации и порвали связи с реставраторами. Лишь незначительная часть ценных работников закрытого института была привлечена в Государственный Эрмитаж. Это, несомненно, большая личная заслуга академика Орбели И.А. [7] перед отечественной реставрацией. Мы должны ему выразить искреннюю благодарность за сохранение ценнейших кадров для советской археологической науки. Но тем не менее период широких экспериментов и исканий в области археологической и технологической закончился. Работы сузились. Они ограничились основными потребностями Эрмитажа.
Кое-что делается в этом направлении еще в Государственном Историческом музее и в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.
Между тем, современные задачи "археологической технологии" гораздо шире и актуальнее. Этот сектор реставрации должен обеспечить надежную консервацию археологических материалов в полевых условиях раскопочных работ, изделий из дерева, кости, кожи, ткани, но одновременно он должен установить наиболее совершенные способы обработки вещественных материалов и отдельных предметов для экспозиционных потребностей музеев — восстановить полуисчезнувшие рисунки, определить первоначальную форму металлических вещей, приостановить коррозийные и другие процессы разрушения.
Научно-Методическому Совету необходимо будет подумать над тем, как поднять это большое и нужное дело для сохранения археологических коллекций и материалов и для углубления их научной обработки.
Как вы сами могли убедиться из приведенных мною конкретных примеров, обсуждение возможности применения новых химических веществ и материалов в современной технике реставрации, проверка результатов новых экспериментальных приемов работы, содействие обмену опытом отдельных реставрационных ячеек и, наконец, постановка на очередь скорейшего развития археологической технологии — все это весьма нужные и неотложные проблемы текущего дня. Мы не можем их откладывать. Мы должны с первых же месяцев работы оказывать содействие "совершенствованию научных методов реставрации". Очевидно, этот раздел нашей работы будет весьма значительным и актуальным в деятельности Совета.
Теперь я должен перейти к самой трудной и сложной теме моего сообщения. Правительство возложило на Научно-Методический Совет "осуществление научно-методического руководства делом охраны и изучения памятников культуры".
Одним, делающим ударение на слове "руководство", представляется выполнение этой основной задачи как работа, контролирующая деятельность охранных органов. Другим, подчеркивающим слова "научно-методическое", кажется, что Совет не должен вмешиваться в оперативную, сугубо административную сторону работы соответствующих государственных организаций.
Вероятно, и среди членов Совета не будет на первых порах единого понимания этих функций. Это единство, вероятно, легче всего будет достигнуто тогда, когда Совет приступит к конкретной работе по улучшению дела охраны памятников культуры на обширнейшей территории нашего Союза Советских Социалистических Республик.
Я думаю, что легче всего предварительно разобраться в поставленном мною вопросе о форме руководства делом охраны памятников культуры, если мы обратимся к преамбуле интересующего нас постановления Правительства.
Постановление начинается следующими знаменательными словами: "Совет Министров СССР отмечает, что в деле охраны памятников культуры имеются серьезные недостатки.
Контроль за сохранностью исторических и археологических памятников не осуществляется. Руководство охраной и реставрацией памятников архитектуры и искусства со стороны Комитета по делам архитектуры при Совете Министров СССР и Комитета по делам искусств при Совете Министров СССР осуществляется неудовлетворительно".
Вот одна из важнейших причин появления постановления, вносящего должный порядок в это государственное дело.
С этого момента работа органов охраны должна быть коренным образом перестроена. Она должна быть организована на научно-методических основах.
В чем же промахи и ошибки недавнего прошлого? Устранены ли они уже в настоящее время? Я не хочу определять эти недостатки отвлеченно. Мне кажется, что погрешности прошлого ярче всего выступают на фоне конкретных фактов.
Припомним судьбу одного из домов, построенных но проекту архитектора Баженова, судьбу гак называемого Дома Анненкова на углу Петровки и Кузнецкого переулка. Теперь он снесен. Перед этим шла упорная борьба органов охраны памятников архитектуры за этот дом. Снесли его из-за предложения отдела планировки Моссовета расширить в этом месте проезжую часть Петровки. Дом небольшой. Он мог легко быть передвинут, реставрирован и использован для культурно-просветительских целей.
Но тут у современных строителей, архитекторов возникли всякие проблемы эстетического порядка. Им не захотелось увязывать свои архитектурные замыслы с маленьким замыслом прошлого. Одним словом, им захотелось получить всю строительную площадку целиком. Памятник был им помехой.
В процессе борьбы Комитета по делам архитектуры с своим, ему подчиненным, органом — московским Управлением но делам архитектуры, руководство Комитета по делам архитектуры твердо стояло на позициях научно-принципиальных. Оно настаивало на сохранении произведения Баженова. Даже тогда, когда московское Управление начало без всякого разрешения ломать этот дом, Комитет добился приостановления слома. Но стоило только Управлению поставить предмет своего спора на заседании Исполкома Моссовета, как точка зрения Комитета совершенно изменилась. Председатель Комитета не только не перенес вопрос о судьбе памятников в Совет Министров СССР, но, присутствуя на заседании Исполкома, он не счел нужным защищать принципиальную точку зрения центрального органа по охране памятников архитектуры. Произведение Баженова перестало существовать. Так было перед изданием нового постановления о мерах улучшения охраны [памятников].
Однако, как оказывается, и после издания этого постановления в области защиты памятников архитектуры от сноса все осталось по-старому. Вам предстоит самим обсудить сегодня, реставрировать или сломать сохранившийся основной куб московской церкви "Николы в Пупышах" конца XVII в. [8] во дворе жилых корпусов, возводимых Министерством речного флота.
Важнейший фрагмент памятника зодчества XVII века никому не мешает, ни выстроенным корпусам, ни продолжению строительства новых корпусов. Строители Министерства заинтересованы в кирпиче этой постройки.
Первоначально Комитет по делам архитектуры защищал этот памятник. Более того, еще в апреле 1949 года в своем отчете Совету Министров СССР о результатах исполнения постановления Правительства об охране памятников культуры Председатель Комитета по делам архитектуры привел этот случай с "Николой в Пупышах" в качестве примера вреднейшей тенденции ведомств разрушать архитектурные памятники вместо того, чтобы их реставрировать; доводить их до аварийного состояния и затем добиваться разрешения на их снос. Так было в середине апреля.
А в конце того же месяца, после настойчивых нажимов со стороны Министра речного флота, тот же Комитет по делам архитектуры сообщил Министру, что он не возражает против сломки при условии согласования этого вопроса с Научно-Методическим Советом при Президиуме Академии наук СССР.
Случай с Домом Анненкова, как вы видите, в точности повторился и после постановления Правительства в истории защиты б[ывшей] церкви "Николы в Пупышах". И сейчас борьба за сохранение памятников ведется только со слабым противником. С сильным — она прекращается.
Из приведенных двух примеров нам всем должно быть ясно, что новое постановление об улучшении охраны памятников культуры пока внесло мало перемен в систему конкретной борьбы за сохранение памятников древнерусского зодчества. Нашита их от "деляческого" отношения к ним со стороны учреждений и организаций не обеспечивается деятельностью Комитета по делам архитектуры в этом направлении.
А из документов, касающихся судьбы б[ывшей] церкви "Николы в Пупышах", мы не можем не усмотреть вредной тенденции Комитета по делам архитектуры переложить трудную и малоблагодарную административную борьбу за сохранение от сноса произведений архитектурного искусства со своих плеч на плечи Научно-Методического Совета.
Мы должны самым решительным образом противодействовать этим незакономерным отпискам. "Положение" совершенно четко, без каких-либо оговорок, возлагает борьбу за сохранение памятников культуры на Комитет по делам архитектуры и указывает порядок разрешения вопросов о сносе памятников (п.9 Положения).
Было бы величайшей ошибкой, если бы Научно-Методичеекий Совет стал ширмой для тех Комитетов, которым передано руководство охраной нашего культурного достояния. Тогда мы погрязли бы в разборах повседневных столкновений на фронте борьбы за сохранение отдельных памятников культуры и не выполнили бы нашу основную задачу — руководить научно- методической стороной этого дела.
Столь печальна судьба памятников русского зодчества не только от слабости Комитета по делам архитектуры в защите их от сноса, перестроек и пр. Не только министерства виновны в гибели отдельных памятников, подлежащих сохранению, но и сами Комитеты, на которые возложено сохранение нашего культурного достояния, энергично способствуют непрекращающемуся разрушению отдельных памятников культуры. Им-то не приходится ссылаться на свое неведение значения того или иного памятника; •
Донской монастырь и "Никола в Пыжах" [9], используемые Академией архитектуры, содержатся безобразно. Из года в год эти произведения древнерусского зодчества теряют важнейшие архитектурные детали.
Совершенно недопустимо используются выдающиеся памятники архитектуры самим Комитетом по делам архитектуры. В самых первоклассных памятниках Москвы им систематически устраиваются его производственные мастерские. В соборе б[ывшего] Крутицкого подворья, в соборе б[ывшего] Богоявленского монастыря, в нижнем этаже трапезной палаты б[ывшего] Андроникова монастыря размещены типография и производственные предприятия Комитета.
Едва ли подобное использование памятников с научно-методической точки зрения способствует продлению их жизни.
Не лучше обстоит [дело] у Комитета по делам искусств. Годами б[ывшая] ц[ерковь] Филиппа Митрополита XVIII века — творение великого Казакова, стоит без элементарного ремонта и понемногу теряет свой богатый скульптурный декор. Кусковский парковый грот XVIII в. — уникальнейшее небольшое произведение русского зодчества, превращен в склад рам и имущества Государственной Третьяковской галереи. Изумительная по стильности декоративная отделка внутренних стен грота из ракушек, стекла и пр. находится под угрозой полного разрушения. Никаких мер к освобождению этого памятника Комитетом но делам искусств не предпринимается. Как было до постановления Правительства, так и остаюсь без существенных перемен после его выхода.
В такой же запущенности находятся памятники культуры, которые используются Комитетом но делам культурно-просветительных учреждений. Достаточно посетить "Домик боярина XVII в ." [10] в Москве, до войны являвшийся интересным историко-бытовым музеем, чтобы убедиться, как все до неузнаваемости разгромлено теми хозяйственными организациями, которым предоставляется эта интересная архитектурная постройка для использования. В безнадежном положении находится до сих пор такая жемчужина древнерусского искусства, как бывш[ий] Ферапонтов монастырь.
Коллекция произведений худ[ожника] Шишкина в краеведческом музее г. Елабуги, в доме, где родился великий русский пейзажист, хранится без ясного представления о ее художественном значении. В г. Шадринске в местном музее разрушается наследие худ[ожника] Бронникова, завещавшего своему родному городу все оставшиеся у него личные произведения.
Многочисленные памятники искусства, порой весьма большого художественного значения, хранятся в беспорядке, без какой-либо системы, в сараях, на чердаках, без проявления какой-либо заботы о их сохранении. В таких условиях во Владимире пребывают годами такие расчищенные уникальные произведения древнерусского искусства, как [иконы] Боголюбская XII в., Никола из Успенского собора в г. Владимире ХIII в. и много других.
Можно было бы без конца приводить отрицательные факты, вытекающие из недостатков в деле охраны памятников культуры. Но не в этом цель моего сегодняшнего выступления. Я их привел только для того, чтобы вам была убедительнее общая картина положения на этом фронте и что в этом положении виноваты не только посторонние учреждения, но и отсутствие строго продуманной системы в работе охранных органов, часто идущих по линии наименьшего сопротивления. И когда мысленно подводишь итоги всему вышесказанному, как это нам ни печально признавать, в конкретной повседневной деятельности органов охраны пока коренного перелома в приемах и методах работы не замечается.
До организации Научно-Методического Совета вся полнота ответственности за плохую постановку дела падала только на органы охраны памятников культуры. Теперь и мы должны известную долю моральной ответственности взять на себя за наличие вышеперечисленных фактов. Вот почему на нашем сегодняшнем заседании следует наметить общее направление и систему работы Совета, хотя бы и в весьма общих чертах, не выходя за пределы научно-методического руководства деятельностью органов охраны.
"Положение об охране памятников культуры", утвержденное Советом Министров СССР, дает общие указания о постановке дела охраны нашего культурного наследия, о системе работы. В центре намеченной им системы поставлено весьма важное мероприятие о составлении списков. Учет памятников для составления этих списков должен базироваться на научно-методических принципах. Мы даем заключение по инструкциям, выработанным Комитетом но делам культурно-просветительных учреждений.
Однако мы должны внимательно изучить и самые списки. Мы должны в будущем дать свое заключение о разделе памятников культуры на общесоюзные и союзно-республиканские. Опять-таки Совет должен будет подвести твердые научно-методические основы и для этой работы.
Из приведенных мною примеров видно, что снос и уничтожение памятников очень часто имеет место в результате новой перепланировки городов. Комитет по делам архитектуры руководит одновременно и разработкой новых планов городов, и охраной памятников архитектуры в них. Казалось бы, в согласовании методики работы и интересов и тех, и других органов и организаций не должно возникать каких-либо затруднений. Между тем, планировочные организации работают без постоянного контакта с органами охраны, без учета необходимости включать в планировку памятники куль туры и без умения использовать при новой планировке их историко-художественное значение.
Мы не можем спокойно смотреть на такое положение вещей. Если мы добьемся согласованности научно-методическими указаниями в вопросе как наиболее целесообразно включать памятники зодчества в городской пейзаж наново перепланированного города, то мы на 90 процентов устраним опасность уничтожения весьма ценных памятников истории, архитектуры, искусства.
В огромном числе случаев памятники разрушаются или от отсутствия должного ремонта, или от неправильного их использования. В первом случае мы не можем ничем помочь. Это дело административных органов охраны. Они должны отбирать их от нерадивых хозяев. Во втором случае мы можем помочь, если под это дело подвести некоторые принципиальные, при этом научные положения. Вы прекрасно знаете, что весьма большое число зданий мы имели с монументальной росписью — как гражданской, так и церковной. К этим зданиям нужно относиться с особой осторожностью. Очевидно, что нам не миновать обсуждения специальной инструкции, которая бы определила условия, в которые должны быть поставлены вышеуказанные памятники.
Если говорить общо, то мы должны принять деятельное участие в разделении памятников культуры в отношении их использования на 3 категории: а) памятники, не используемые в практических целях, б) памятники, используемые в музейно-показательных целях, в) памятники, используемые в практических целях.
Я бы мог перечислить еще много вопросов научно-методического порядка, но мне кажется, что и этого достаточно для того, чтобы более ясно представить себе, в чем же заключается руководство Научно-Методического Совета делом охраны памятников культуры.
Мне хочется остановиться еще только на двух совершенно неотложных вопросах. Один из них касается Академии наук и центральных музеев, другой — Комитетов но делам культурно-просветительных учреждений.
В пункте 27 "Положения об охране [памятников]" предусмотрена концентрация всех монетных кладов в Академии наук СССР и в академиях наук союзных республик. Для всех ясно, что только централизация этого дела обеспечивает научные потребности нумизматики. В этой работе характеризованы те музеи, которые имеют специальные нумизматические кабинеты, т. е. музеи Комитета по делам искусств и музеи Комитетов но делам культурно-просветительных учреждений. Для налаживания хранения кладов, обеспечения научной систематизации входящих в данный клад монет и для рационального распределения последних между нумизматическими кабинетами необходимо в самом срочном порядке подготовить соответствующее положение и инструкцию. Однако меня лично больше всего беспокоит проблема учета и охраны памятников Великой Отечественной войны. Число их потрясающе велико. Они раскиданы по огромной по размеру территории. Многие из них находятся далеко от городов и селений в малодоступных местностях, в особенности памятники партизанского движения. Забота о них — дело неотложное, так как они легко разрушаются и нивелируются от стихийных сил природы. В то же самое время они особенно дорога самым широким кругам населения нашей Родины. В скромных могилах павших героев, в земляных укреплениях, в полях победоносных битв со следами жесточайших схваток с врагом запечатлелся героический дух народов Советского Союза, боровшихся за свободу и независимость нашей Родины.
Наш долг — не пропустить время и до наступления зимы совместно с военными учреждениями провести сложную работу по их хотя бы беглому первичному учету. На одном из ближайших заседаний Совета мы должны заслушать специальный доклад Комитета по делам культурно-просветительных учреждений РСФСР, как будет им поставлен реальна учет этого рода памятников. Сегодня мы заслушаем лишь краткую информацию о положении этого важного дела.
Позвольте подвести итоги. Конкретные примеры, приведенные мною выше, показали, что для действенности охраны памятников культуры надо создать фундамент научно-методических принципов, которые бы облегчили усилия органов охраны, и их мероприятия привести в известную систему, ту систему, которая в основных чертах изложена в "Положении об охране памятников". Этим мы избавили бы от деляческого отношения к ним, воспитали бы в должном направлении пользователей ими и местные административные органы, на которые возложена повседневная забота о нашем культурном достоянии.
Для вас должно быть ясно, что этим исключается какое-либо наше административное вмешательство в работу охранных органов.
Но с другой стороны, вы — члены Совета, специалисты по вопросам, связанным с памятниками культуры, окажете неоценимую услугу Совету, если при своих выездах на места о всех замеченных вами непорядках, разрушениях памятников культуры будете ему сообщать с должной точностью и полнотой. Мы имеем полную возможность оказывать нужное давление на наши органы охраны.
В этом году работа Совета находится в весьма трудных условиях. Положение о Совете и его состав Президиум утвердил очень поздно, и совсем недавно он закрепил за ним скромный бюджет и маленькие штаты его аппарата. Комитеты по делам культурно-просветительных учреждений союзных республик весьма туго раскачиваются в выработке необходимых инструкций и присылке их на утверждение.
Ввиду того, что до 1 января 1950 года осталось весьма мало времени, мы будем иметь ограниченную возможность поднять широкие научно-методические темы. Главное наше внимание будет обращено на проработку списков. Тем не менее и инициатива со стороны членов Совета и представителей ведомств очень желательна в пополнении новыми вопросами, о которых я не смог упомянуть за ограниченностью времени и за невозможностью знать о всех тех затруднениях, которые возникают в их практической работе.
В моем докладе я сознательно остановился на отрицательных фактах, так как ошибки учат людей находить верный путь к дальнейшей более совершенной деятельности. Но мне бы не хотелось, чтобы у членов Совета сложилось пессимистическое отношение к судьбам нашего культурного достояния. Постановление Совета Министров СССР об улучшении охраны памятников культуры --- гарантия того, что и на этом фронте наступит в ближайшее время нами ожидаемый с таким нетерпением перелом в работе охранных органов.
Я глубоко верю, что недалеко то время, когда мы будем больше заниматься на своих заседаниях научными и просветительными проблемами, а не ломать голову, как спасти тот или иной памятник от разрушения. Эта уверенность в лучшее будущее для сохранения наших памятников культуры у меня лично родилась еще в годы войны, когда с такой силой и яркостью проявился присущим русскому народу патриотизм и геройство в защите своей Родины. Меня тогда потрясли рассказы о самоотверженном спасении наших художественных ценностей в тяжелой боевой обстановке. Разве не трогательно, как ленинградцы, музейщики и работники по охране памятников, сумели снасти все скульптурные памятники, все ценности Эрмитажа, Русского музея и т. д. под обстрелом вражеских пушек и в условиях жесточайшей блокады? Но больше всего меня потряс самоотверженный поступок группы черноморцев, которые из горящего здания Севастопольской панорамы, как могли, спасли се живописное полотно, вывезли из города и доставили в Комитет по делам искусств. Я понял тогда, чем питался их героизм: при защите Севастополя в 1941/42 годах он питался также и памятью о героизме защитников 1855/56 годов. Им не хотелось быть слабее своих славных прадедов, поэтому им дороги были и памятники Севастополя.
На этом примере вы видите, как памятники прошлого могут быть живым источником нашего патриотизма, нашей беззаветной любви к Родине. Пока памятники культуры существуют, никогда космополитические настроения не получат широкого распространения.
Если в жаркой схватке с врагом у простых рядовых моряков-севастопольцев нашлись силы и время спасти произведения искусства, то нам будет бесконечно стыдно, если мы не сможем выполнить в мирных условиях прямого указания Правительства.
Я искренно уверен, что мы сделаем то, что от нас требует наша Родина.
Примечания
1. Постановление Совета Министров СССР от 14 октября 1948 г. N 3898 "О мерах улучшения охраны памятников культуры" // Собрание постановлений и распоряжений Совета Министров СССР, 1948, N 6, с.81.
2. Имеются в виду: декрет СНК от 3 июня 1918 г. "О национализации Третьяковской галереи", декрет СНК от 6 апреля 1920 г. "О национализации дома Льва Толстого в Москве" и декрет ВЦИК от 13 июня 1921 г. "О национализации усадьбы "Ясная Поляна".
3. Имеется в виду декрет СНК от 5 октября 1918 г. "О регистрации, приёме на учет и охранении памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц, обществ и учреждений".
4. Имеются в виду: декрет СНК РСФСР от 19 апреля 1923 г. "О специальных средствах для обеспечения государственной охраны культурных ценностей" и аналогичный по содержанию декрет СНК СССР от 19 февраля 1924 г. "О специальных средствах для обеспечения государственной охраны культурных ценностей".
5. В Положении об охране памятников культуры, утвержденном постановлением Совета Министров СССР от 14 октября 1948 г. № 3898: "памятников республиканского значения".
6. Имеется в виду постановление Малого Совета Народных Комиссаров от 17 марта 1922 г."Об объявлении Пушкинского уголка (Михайловского, Тригорского, а также места погребения А. С. Пушкина в Святогорском монастыре) заповедным имением".
7. И.А. Орбели (1887-1961) — советский востоковед, историк культуры. Академик (1935), действительный член Академии архитектуры СССР (1940), действительный член Академии наук Армянской СССР (1943). В 1934- 1951 гг. — директор Государственного Эрмитажа. В годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. участвовал в сохранении собраний Эрмитажа, а также музейных и книжных ценностей ленинградских учреждений Академии наук СССР.
8. Церковь Николы в Пупышах, 1725 г. (г. Москва, наб. Максима Горького, д.40-42, во дворе) — снесена в конце 1950-х гг.
9. Церковь Николы в Пыжах с шатровой колокольней, 1657-1670 гг. (г. Москва, ул. Большая Ордынка, д. 27-а).
10. Дом боярина", или "Дом бояр Романовых" (г. Москва, ул. Варварка, д. 18), филиал Государственного Исторического музея.